ГЛАВА 12

За окном бушевала гроза. Потемневшее, практически чёрное небо, низвергало на землю потоки воды. Прислонившись лбом к оконному стеклу, Софья наблюдала за скачущими по мощёной садовой дорожке дождевыми пузырями.

«Крупные какие, — отметила про себя женщина, — значит, скоро гроза кончится».

Её правая рука лежала на животе. Софья чувствовала, как шевелится её девочка — под пальцами перекатывались маленькие бугорочки-пяточки. До долгожданного события оставалось ещё три с половиной месяца. Софья представляла, как встретится со своей дочуркой, как прижмёт к груди новорождённую Ангелу Тоин. Да, они с Заххаром уже и имя придумали дочке — Ангела, что означает «Дарующая Свет».

Сверкнула молния, следом за ней прогремел раскат грома. Оконное стекло завибрировало, отзываясь на раскат, заставив Софью невольно вздрогнуть. Ощутив испуг матери, малышка притихла.

— Не бойся, моя крошка, — женщина ласково погладила живот, — это всего лишь гроза.

По садовым дорожкам бежали потоки дождевой воды. Давно уже на Коптаром не проносились подобные грозы.

— Мам, к тебе можно?

Софья обернулась. В дверях стояла Кира.

— Заходи, родная.

Девушка вошла в комнату приёмной матери. За два года, прожитых в семье Тоинов, Кира, как и её названные братья, привыкли считать Софью матерью, а Заххара — отцом. Чета Тоинов относилась к ребятам с любовью, а те, отвечали им взаимностью. И вот теперь, у Софьи с Заххаром должна появиться на свет родная дочь. Кира и мальчишки радовались этому, но в то же время их тревожила одна мысль: не станут ли они помехой для приёмных родителей, когда малышку принесут домой. Будут ли они нужны Заххару и Софье? Время ожидания подходило к концу, и Кира наконец решилась поговорить об этом с матерью.

— Что же ты стоишь в дверях? Проходи. — Софья отошла от окна и присела на диван. — Иди сюда.

Кира подошла, и села на пол возле матери, положив подбородок на её колени. Девушка не знала с чего начать, и как правильно расставить акценты в разговоре, чтобы собственные тревоги высказать, но в тоже время не обидеть Софью. Проще с братьями подраться, чем завести разговор.

— Ты меня любишь, мам?

— Конечно, люблю.

— А мальчишек?

— И братьев твоих люблю. Ты сомневаешься в нашей с папой любви к вам?

Неожиданный вопрос Софьи выбил Киру из колеи:

— Нет, — она пожалела, что начала этот разговор, но отступать было поздно.

Софья провела рукой по волосам Киры.

— Что тебя беспокоит, девочка? Говори, не стесняйся. Давай вместе прогоним твой страх.

— Да, нет, мам, всё в порядке.

— Ой, ли? — обхватив ладонями лицо дочери, Софья пристально посмотрела той в глаза. — Кира, я хочу и могу помочь. Но если ты не скажешь, в чём причина беспокойства, то, как мне удастся это сделать?

— Пустое, мам, — девушка старательно отводила взгляд.

— Ки-ра, говори, что случилось. А иначе, как я помогу?

— Ну, мы это… понимаешь, я и мальчишки…

— Нет, пока что ничего не понимаю.

С одной стороны, Кире очень сильно хотелось поделиться всем, от чего болела душа, но с другой, она боялась обидеть мать. Девушка понимала, что не успокоиться, пока не услышит слова «вы нам нужны» именно от Софьи. К тому же второй такой удобный случай может и не представиться.

— В общем… Только честно ответь, ладно?

— Клянусь, — улыбнувшись, ответила Софья.

Сделав глубокий вдох, Кира, не глядя на мать, и старательно подбирая слова, поделилась наболевшим.

— Скоро на свет появиться малышка, которую вы с отцом так долго ждали. И мы тоже ждём её рождения и очень счастливы за вас. Ведь это ваша родная дочь. А мы… мы всего лишь приёмные дети. Захотите ли вы, чтобы и я и ребята остались? Не станем ли мы обузой? Может нам уйти? Стоит ли…

Не дав ей закончить, Софья приложила ладонь к губам дочери.

— Не смей так говорить, девочка. Хорошо? Вы для нас с отцом не менее любимы, чем родное дитя. Я понимаю твою тревогу, но смею заверить, что мы любили, любим и будем любить вас. Вы — наши дети. Разве это не понятно? А как родители могут отказаться от своих детей? Нет, Кира, нет, родная, никуда вам уходить не надо. Пообещай мне, что ни у тебя, ни у кого-либо из твоих братьев больше не возникнут подобные мысли. Договорились?

Кира вскочила с пола и обняла мать.

— Спасибо тебе. Спасибо за вашу с отцом любовь. У меня словно камень с души упал.

— Запомни, — Софья поцеловала Киру в щёку, — никогда не держи в себе грустные мысли. С любой проблемой, даже самой незначительной, приходи ко мне. Для того и существуют родители, чтобы помогать детям.

Прижавшись к матери, девушка чувствовала её тепло, её любовь. От этого становилось спокойно на душе.

— Хочешь послушать, как малышка толкается?

Не дожидаясь ответа, Софья взяла ладонь Киры и приложила к животу. Словно приветствуя названную сестру, малютка легонечко толкнулась.

— Я почувствовала её, мам, почувствовала! — обрадовалась Кира.

— Ангела знает, что у неё есть старшая сестра, которая всегда встанет на её защиту. А теперь иди к братьям, и передай им наш разговор. Я не хочу, чтобы мальчики мучались в сомненьях.

Кире и самой не терпелось поделиться с братьями хорошими вестями. Поцеловав Софью, она вышла из комнаты, унося в сердце слова матери о любви. Но всё же что-то не давало ей покоя, заставляя нервничать. И лишь дойдя до комнаты Барса, Кира поняла, что именно вызывало тревогу. Воспоминания о родной матери и погибшем новорождённом брате заставляли неосознанно проводить параллель. Кира мотнула головой.

«Нет! С Софьей подобного не случиться! Иначе это будет слишком несправедливо по отношению к ней, Заххару, Ангеле, да и ко мне тоже. Потерю второй матери я не переживу».

Отогнав ненужные мысли, Кира открыла дверь в комнату Барса. Все трое названных братьев: Барс, Кот и Охотник были в сборе.

— Ты поговорила с ней? — спросил Охотник, едва заметив Киру.

— Поговорила, — кивнула она. — У меня хорошие новости.

В этот момент в комнату влетел посыльный и сообщил, что в гостиной появились молодые люди, назвавшие себя Кастином и Вашеком.

Кира завизжала, и бросилась бежать, Кот, Барс и Охотник рванули за ней следом.

Проводив приёмную дочь, Софья вновь подошла к окну. Гроза не собиралась заканчиваться. Косые струи лупили по земле изо всех сил. Рука Софьи легла на живот, и по комнате, под стук дождя полилась колыбельная. Мать пела песню ещё не рождённому ребёнку. Слова сами складывались в строчки, где-то не совсем ровно, но это была песня, сочинённая Софьей, идущая из сердца матери.

Чуть слышно скрипнула дверь.

— А я и не знал, что в нашем доме живёт поэт, — могучие руки Заххара легли на плечи Софьи.

— Да какой из меня поэт? — женщина повернулась лицом к мужу. — Так, пою, о чём думаю.

— Ты хорошо думаешь и хорошо поёшь.

Заххар покрыл лицо Софьи поцелуями. Этот медведеподобный мужчина источал столько нежности и любви, что её хватило бы на весь огромный мир, но все его чувства предназначались одной-единственной женщине и ребёнку, находящемуся в её утробе.

— Тебе удалось поговорить с Кирой?

— Да. Она сама завела разговор.

— Ты сказала ей, что мы любим их и не хотим, чтобы они покинули наш дом?